К вопросу о мультимедийном издании по фольклору

Начиная разговор о ММИ по фольклору и освоению фольклорной песенной традиции с помощью ММ средств мы прежде всего задаемся вопросом о взаимоотношениях фольклора с современными коммуникативными средствами.

В какой-то мере ММИ – продолжатель нотных сборников, отличающийся более полным представлением традиции, многосредовой каталог фольклорных текстов локальной традиции (в данном случае мы ограничимся одной локальной традицией).

ММ формат каталогизации экспедиционных записей может иметь чисто библиотечный вид – база данных, где аудио, видео, фото материалы, тексты, ноты и пр. структурированы системой гиперссылок. Такой способ каталогов давно используют библиотеки, различные поисковые системы, обычно базы данных имеют вид интерактивных таблиц.

Для нас же важна также художественная, чисто эстетическая сторона дела. Поскольку ММИ предполагает наличие некоего интерфейса, работы медиа-дизайнера. В таком случае роль фольклориста в составлении сборника приближается (кроме собственно отбора материала для издания) к роли режиссера мультимедиа. И фольклористу необходимо по крайней мере понимать устройство ММИ, быть в материале, чтобы адекватно общаться со звукорежиссерами по оцифровке, видео-монтажерами, программистами, медиа-дизайнерами и пр., быть в контакте с командой, создающей ММ среду.

В таком издании необходимо учитывать специфику пользовательского мышления тех, для кого оно создается. От этого будет зависеть архитектура пользовательского интерфейса. Известно, н-р, что первые программы для создания музыки были неудобны к использованию музыкантами, поскольку были написаны в логике программистов (например, чтобы сделать переменный размер, нужно было в другом окне заполнить какие-то несусветные таблички, цифрами имеющими отношение скорее к коду программы, чем непосредственно к желаемому музыкальному размеру). Со временем к тестированию и созданию таких программ были подключены музыканты и программы стали гораздо удобнее. Тема дружественного (или интуитивного) интерфейса сейчас активно обсуждается в отечественной и зарубежной теории медиа-дизайна.

ММ – поле для творчества фольклориста. С момента записи в экспедиции и до выхода в свет издания фольклорный материал проходит [сквозь призму] личности фольклориста. Можно допустить, что фольклоризм – одна из форм бытования фольклора в современности. Здесь естественным образом всплывают вопросы, связанные с определением фольклора. Что можно считать фольклором. Можно ли считать фольклористов – исполнителей, долгими годами сидящих в одном регионе, перенимающих от носителей традиции песни, рассказы, сказки в какой-то мере носителями, продолжателями этой самой традиции? Устная традиция передавалась веками устно именно такой способ «записи» информации был наиболее продуктивен для ее сохранения.

ММИ по фольклору более продуктивно, чем бумажное издание способно отразить такие качества существования фольклорных текстов как синкретичность и вариативность. Когда несколько исполнителей фольклористов записывали аудио-приложение к «Этносольфеджио», то столкнулись с проблемой воспроизведения вариантов. Дело вот в чем. Мы разучивали песни с нот для того, чтобы записать их в студии. Песни, конечно же, нам знакомые, а если и не знакомые в конкретных вариантах, то известны по записям похожих вариантов. Как только мы просмотрели эти конкретные песни, то совершенно органично все дружно абстрагировались от нот и пели уже «близко к тексту», это естественный для фольклористов-музыкантов способ схватывания материала – не петь конкретные ноты, но оживлять песню в своей манере, опирающейся на собирательский и исполнительский опыт, выражающийся и в звуке, и в микромелодике, и в подаче. И здесь возникла проблема – нотный текст был набран и сдан в печать , и, необходимо было точь-в-точь воспроизвести всю микромелодику и варианты напева, зафиксированные в нотах. Отягощенность нотами, несвобода исполнения оказались невероятно сложной задачей для всех участников проекта.

Б.Путилов пишет о вариантах былин – как сложно ему было выбрать для антологии «самый антологичный» вариант, и приходит к выводу, что способы освящения вариантов должны быть чисто издательскими, и даже более того – давать все варианты целиком в антологии было бы даже скучно. ММИ позволяет реализовать н-р «метод случайного воспроизведения». Каждый раз, нажимая на ссылку песни, мы имеем дело с новым вариантом напева (текста), случайно выбранным программой.

ММИ по сути продолжение традиции нотных сборников с аудио приложением. Поэтому мы сталкиваемся здесь со всей совокупностью проблем издания фольклорных текстов вообще. Начиная от систематизации по жанрам, сюжетам, попевкам, работой с вариантами текстов и напевов, включения в ткань подачи контекста песен, таких как обряд, игровая ситуация, хоровод. Оговорки, примечания исполнителя, сбивки – этот уровень связан скорее с исполнительством и моментом поведения исполнителя. Фольклор чаще не приспособлен для исполнения со сцены, некоей академической ситуации, когда слушатели слушают и в нужные моменты аплодируют. Фольклорные исполнители ведут себя естественно, не отрепетировано и, время звучания песни, рассказа, былички проходит единожды, в это исполнение включается все происходящее вокруг – пение птиц, закат, внезапный приход соседки, мычание хозяйской коровы, ожидающей дойки. [В этом целостность традиционного мышления.] Проблема исполнения народных песен связана напрямую с преподаванием фольклорного вокала.

Здесь же встают проблемы нотации. Полемика, начатая в начале века, имеет продолжение. Если в ММИ мы даем некоторое количество вариантов напева, имеет ли смысл готовить к публикации несколько расшифровок этих вариантов, или все таки давать один «самый антологичный» вариант и прилагать сводную таблицу реконструированного напева? Лично для меня гениальный способ аналитической графики актуален, тем более имея в виду «встроенные комментарии», которые, на мой взгляд, необходимо включать в расшифровку. Таким образом, комментарии оказываются вне основного поля собственно напева, и, чисто внешне, расшифровка перестает быть такой математической, ее квадратность как бы расшатывается маленькими словесными отступлениями, но стройность и логика мелострофы все равно хорошо просматривается.

В фольклористике звукозапись стала применяться с нач. XX века, и, именно фольклористы осознали это новое качество фиксации художественного произведения как актуальную форму исполнительской интерпретации. Сама звукозапись в последнее время в нашей стране стала осознаваться как творческий процесс. В фольклористике звукозаписи как процессу придается особое значение, поскольку экспедиционная работа напрямую связана с этим процессом. Не всегда лучшее в смысле технического совершенства оказывается лучшим в смысле ценности самого зафиксированного материала.

Индустрия звукозаписи в нашей стране только начала развиваться. При советской власти прерогатива звукозаписи и тиражирования принадлежала государству. И от этого сильно зависела судьба многих фольклорных записей, поскольку за пультом чаще сидели звукоинженеры, не понимающие специфики этнографических записей, студийное время было ограничено, да и вообще, выдернутые из естественных условий исполнители вели себя более скованно. В то время как наши западные коллеги ездили в экспедиции экипированные по последнему слову техники, наши фольклористы вынуждены были привозить исполнителей на студию звукозаписи в столицу. В экспедициях же писали кустарным способом на обычные бытовые магнитофоны. Это было бы просто болью отечественной фольклористики, если бы сейчас в XXI веке не происходило дальнейшее усугубление проблемы, когда архивы Пушкинского Дома оцифровывают люди, совершенно не имеющие понятия о природе звука и психоакустике. В результате такой «оцифровки» получается запись, ориентируясь на которую через сто лет будущие исследователи могут заключить, что в Угличском районе существовало горловое пение.

Это очень важный момент, поскольку некачественность подразумевает наличие посторонних шумов, искажения, сужение динамического диапазона и пр. неприятности. Такие «помехи» влекут за собой изменение восприятия на слух фонемы, природы звукоизвлечения, эмоциональной окраски, «потерю» мелизмов или, наоборот, из-за наложения гармоник могут возникнуть несуществующие в действительности звуки. При оцифровке и реставрации (которая, по сути, является обработкой звука) можно потерять или наоборот «вытащить» полезный сигнал (полезный в этнографическом, филологическом и музыкальном смысле). Наглядно это можно проследить на фотографиях – как с помощью Фотошопа можно до неузнаваемости изменить внешность человека, так с помощью техники может измениться «портрет» песни. Поэтому оцифровкой и реставрацией экспедиционных записей должны заниматься профессионалы вместе с фольклористами, поскольку только фольклорист помнит истинное звучание и может направить процесс реставрации записей в правильное русло, звукоинженер же в свою очередь обладает знаниями в области создания саунда. Эта тема особенно актуальна для освоения песенной фольклорной традиции – ведь мы стараемся наиболее точно «попасть» в звук, состояние, фонему и искажение техникой приводит к неправильным результатам.

Другая сторона звукозаписи – субъективность записывающего. От знаний, профессиональной установки, опыта, умения создать правильную атмосферу зависит ценность и цельность этнографической записи. Звукозапись процесс имеющий дело с фиксацией времени, слушая экспедиционные записи, мы как бы возвращаемся в то время, взаимоотношения персонажей, участвовавших в записи, причем «закулисный» фольклорист тоже присутствует, даже если его вопросы не слышны, собственно сама эта запись есть его «звучащий бортовой журнал». Запись выражает мысли фольклориста об этой традиции, его отношение к материалу, логику построения диалога, такое качество как умение (или неумение) расположить к себе информаторов, чтобы они «допустили» в свой мир. Взаимоотношения Миклухо-Маклая с аборигенами складывались непросто, но все же, он смог в силу характера, жгучего желания, интуиции расположить папуасов к себе, в результате мы имеем сегодня ценные этнографические записи. Исполнительская свобода зависит во многом от комфортного состояния носителя традиции, и создать эти комфортные условия для исполнителя – особый дар, подкрепленный опытом и осведомленностью.

Мир интернета, виртуальной реальности пронизан мистификациями. Вероятно, таково свойство человеческого мышления – наделять новые, неизведанные пространства сверхъестественными качествами. Техническая одаренность сравнивается сегодня с магической способностью дикарей ориентироваться в лесу. Всеобщая увлеченность веб-дизайном стала почти народным творчеством. Наибольшую популярность получают ресурсы, которые предполагают активное участие пользователя – создание своей страницы, дизайна, размещение информации. Пользователь имеет возможность как бы создать свой виртуальный мир, свой миф, изменяя тем самым сам ресурс и наполняя этот ресурс своим творчеством.

Потребность человека в приумножении реальностей – одна из основополагающих антропологических потребностей. На рубеже 21 века именно виртуальные реальности сделали мир маленьким, лишенным географических и политических границ и именно такой способ коммуникации захватывает сегодня подрастающее поколение. Эмоциональное возбуждение, рожденное звукозрительными образами, возможность творческого включения в виртуальную жизнь представляют собой в некотором роде архаизм человеческой природы.

Внутреннее устройство ресурса с фольклорными записями как бы реконструирует традиционное пространство, но в рамках знаний, представлений и эстетического вкуса создателей. Это творчество фольклористов не является ли одной из форм трансформации, эволюции фольклора? Развитие информационных технологий один из способов самосохранения культуры. В структуре информационных технологий заложена возможность передачи целостности культурного явления. ММИ само по себе является объектом переработанной культурной информации, заменяя собой непосредственные контакты человека с человеком «дистанционным типом коммуникации».

Сегодня с помощью информационных технологий открываются новые возможности распространения и развития национальных традиций, подобно тому, как в древности сказки и предания передавались из уст в уста; фольклор не может умереть в связи с развитием научно-технического прогресса. Фольклор – живая субстанция, которая постоянно меняет свою личину, оставаясь при этом традиционной и узнаваемой [мотивы, инварианты], «реально традиция доносит до нас не столько информацию о прошлом, сколько матрицы общественного сознания». Исторически молодёжь вносила в культурное наследие предшественников нечто новое, позитивное или деструктивное, в ту или иную эпоху складывалось по-разному, но всегда объективно, поскольку любой исторический процесс объективен хотя бы в силу того, что «это уже было и не могло случиться иначе». В любой традиции зашита возможность обновления, трансформации; созидание, творчество проявляются на разных уровнях архетипичных форм жизни языка.